Август – астры, Август – звезды, Август – грозди Винограда и рябины Ржавой – август! Полновесным, благосклонным Яблоком своим имперским, Как дитя, играешь,

Айм é к-гуар ý зим – долина роз. Еврейка – испанский гранд. И ты, семилетний, очами врос В истрепанный фолиант. От розовых, розовых, райских чащ Какой-то пожар

Андрей Шенье взошел на эшафот. А я живу – и это страшный грех. Есть времена – железные – для всех. И не певец, кто в порохе – поет. И не отец, кто с сына у

Ах, золотые деньки! Где уголки потайные, Где вы, луга заливные Синей Оки? Старые липы в цвету, К взрослому миру презренье И на жаровне варенье В старом саду. К

Ах, недаромлучше хлеба Жадным глазкамбалаган. Темнокудрыймальчуган, Он недаромсмотрит в небо! По душе емукурган, Воля, поле, дальбез меры… Он рожден влучах

Аи простор у нас татарским стрелам! Аи трава у нас густа – бурьян! Некурским соловьем осоловелым, Чтопохотью своею пьян, Свищунад реченькою румянистой,

А как бабушке Помирать, помирать, – Стали голуби Ворковать, ворковать. «Что ты, старая, Так лихуешься?» А она в ответ: «Что воркуете?» – «А воркуем мы Про твою

Алюбовь? Для подпаска Вруки бьющего снизу. Трехсекунднаявстряска Нагорах Парадиза. Этиады и раи, Этивзлеты и бездны – Толькобренные сваи Влегкой сцепке

А мне от куста –не шуми Минуточку, мирчеловечий! – А мне от куста –тишины: Той, – междумолчаньем и речью. Той, – можешь –ничем, можешь – всем Назвать:глубока,

А над Волгой – ночь, А над Волгой – сон. Расстелили ковры узорные, И возлег на них атаман с княжной Персиянкою – Брови Черные. И не видно звезд, и не

Анад равниной – Криклебединый. Матерь,ужель не узнала сына? Этос заоблачной – он – версты, Этопоследнее – он – прости. Анад равниной – Вещаявьюга. Дева,ужель не

Аплакала я уже бабьей Слезой– солонейшей солью. Какта – на лужочке – с граблей – Какэта – с серпочком – в поле. Отголосу – слабже воска, Каксахар в чаю

А пока твои глаза – Черные – ревнивы, А пока на образа Молишься лениво – Надо, мальчик, целовать В губы – без разбору. Надо, мальчик, под забором И дневать и

Апотом поили медом, Апотом поили брагой, Чтобпотом, на месте лобном, Наколенках признавалась Внесодеянных злодействах! Опостылелимне вина, Опостылелимне яства.

А Бог с вами! Будьте овцами! Ходите стадами,стаями Без меты, безмысли собственной Вслед Гитлеруили Сталину Являйте из телраспластанных Звезду илисвасты крюки.

Абыла я когда-то цветами увенчана Ислагали мне стансы – поэты. Девятнадцатыйгод, ты забыл, что я женщина... Ясама позабыла про это! Скажутимя мое – и тотчас же,

Авзойдешь – на краешке стола – Недоеденныйломóть, – я ела, Истакан неполный – я пила, ..............................,– я глядела. Тыприсядь на красную скамью,

Аво лбу моём – знай! – Звёздыгорят. Вправой рученьке – рай, Влевой рученьке – ад. Естьи шёлковый пояс – Отвсех мытарств. Головоюпокоюсь НаКниге Царств. Многоль

А все же спорить и петь устанет – И этот рот! А все же время меня обманет И сон – придет. И лягу тихо, смежу ресницы, Смежу ресницы. И лягу тихо, и будут

Авсему предпочла Нежныйвоздух садовый. Вмонастырском саду, Гдемонашки и вдовы, – Имонашка, и мать – Вдобровольной опале, Познаюблагодать Тишиныи печали.

Адевы – не надо. Повольному хладу, Посинему следу Одиня поеду. Какбыл до победы: Сиротскийи вдовый. Повольному следу Водыродниковой. Отславы, от гною

Темной капеллы, где плачет орган, Близости кроткого лика!.. Счастья земного мне чужд ураган: Я – Анжелика. Тихое пенье звучит в унисон, Окон неясны разводы,

Узкий, нерусский стан – Над фолиантами. Шаль из турецких стран Пала, как мантия. Вас передашь одной Ломаной черной линией. Холод – в весельи, зной – В Вашем

1 Оставленнойбыть – это втравленной быть Вгрудь – синяя татуировка матросов! Оставленнойбыть – это явленной быть Семиокеанам… Не валом ли быть Девятым,что с

Гулпредвечерний в заре догорающей Всумерках зимнего дня. Третийзвонок. Торопись, отъезжающий, Помнименя! Ждеттебя моря волна изумрудная, Всплескголубого весла,

1 Мыбыстры и наготове, Мыостры. Вкаждом жесте, в каждом взгляде, в каждом слове. – Двесестры. Своенравнанаша ласка Итонка, Мыиз старого Дамаска – Дваклинка.

Ты мне нравишься: ты так молода, Что в полмесяца не спишь и полночи, Что на карте знаешь те города, Где глядели тебе вслед чьи-то очи. Что за книгой книгу

Отлило– обдало – накатило – –Навзничь! – Умру. ТакПоликсена, узрев Ахилла Там,на валу – Вкрасном – кровавая башня в плёсе Тел,что простер. ТакПоликсена,

Кемполосынька твоя Нынчевыжнется? Чернокосынькамоя! Чернокнижница! Дниполночные твои, Вектвой таборный... Всеработнички твои Разомзабраны. Гдесподручники твои,

1 О, Муза плача, прекраснейшая из муз! О ты, шальное исчадие ночи белой! Ты черную насылаешь метель на Русь, И вопли твои вонзаются в нас, какстрелы. И мы

Отруки моей не взыгрывал, Нагруди моей не всплакивал... Непреложнейи незыблемей Опрокинутогофакела: Наддушой моей в изглавии, Надстрадой моей в изножии (Отруки

А когда – когда-нибудь – как в воду И тебя потянет – в вечный путь, Оправдай змеиную породу: Дом – меня – мои стихи – забудь. Знай одно: что завтра будешь

В шитой серебром рубашечке, – Грудь как звездами унизана! – Голова – цветочной чашечкой Из серебряного выреза. Очи – два пустынных озера, Два Господних

1 Никровинки в тебе здоровой. – Тыпохожа на циркового. Воннад бездной встает, ликуя, Рассылающийпоцелуи. Напряженнойулыбкой хлещет Этусволочь, что рукоплещет.

1 Когда-нибудь, прелестное созданье, Я стану для тебя воспоминаньем. Там, в памяти твоей голубоокой, Затерянным – так далекó-далёко. Забудешь ты мой профиль

Естьу тебя еще отец и мать, Авсе же ты – Христова сирота. Тыродилась в водовороте войн, – Авсе же ты поедешь на Иордань. Безключика Христовой сироте

1 Не знаю, где ты и где я . Те ж песни и те же заботы. Такие с тобою друзья! Такие с тобою сироты! И так хорошо нам вдвоём: Бездомным, бессонным и сирым... Две

1 Ты будешь невинной, тонкой, Прелестной – и всем чужой. Пленительной амазонкой, Стремительной госпожой. И косы свои, пожалуй, Ты будешь носить, как шлем, Ты

Ах,несмотря на гаданья друзей. Будущее– непроглядно. Вплатьице – твой вероломный Тезей, МаленькаяАриадна. Аля!– Маленькая тень Наогромном горизонте.

1 Андрей Шенье взошел на эшафот. А я живу – и это страшный грех. Есть времена – железные – для всех. И не певец, кто в порохе – поет. И не отец, кто с сына у